678960, Россия, Республика Саха (Якутия), Нерюнгри, ул. Карла Маркса, 29
Родился в 1942 году в селе Хороль Приморского края. Отец – кадровый военный, погиб на войне в 1941 году, мама – преподаватель физкультуры. В 1959 году окончил среднюю школу в городе Шахты Ростовской области. Там же десять лет работал крановщиком, затем пять лет – редактором городской многотиражной газеты «Артемовец». Учился заочно в Ростовском университете на филологическом факультете, который по семейным обстоятельствам не смог окончить. В браке у Валерия родилось восемь детей.
В Нерюнгри со стройотрядом приехал в 1981 году. С 1983-го по 2005-й год работал в АТА слесарем по ремонту большегрузных машин. В настоящее время на пенсии. Имеет пятнадцать внуков.
Стихи и рассказы Валерия печатались в городских и республиканских газетах. В сборниках «Стыковка» и «Поэты БАМа» издательства «Молодая гвардия» (г. Москва), а также «Притяжение Нерюнгри» (г. Якутск).
Возвращение
Вы видели как плачут мужики,
Своих сынов под потолок бросая?
А мы стояли, безотцовщина босая,
И видели, как плачут мужики.
На них селом смотрели, как на чудо.
Всю ночь в их избах не гасился свет.
И знали мы: они пришли оттуда,
Откуда, думали возврата нет.
И женщины шептались у порога:
«Гляди, даст Бог, и наши подойдут.
Видать, оттуда непроста дорога.
Видать, оттуда не из близких путь».
А мужики? А что там мужикам,
Коль позади уже остались беды.
Гуляют лишь стаканы по рукам,
И все – за нас, за жён и за Победу!
Мое поколение
Мне как-то крикнули из зала:
— Зачем ты пишешь про войну?
О ней другие так сказали,
Как не придется никому!..
Да, мы под стол пешком ходили,
Когда отцы в Берлин входили.
Но нам, рожденным в сорок первом,
В том, всеми проклятом году,
Сирены вой прошёл по нервам.
И треск вагонов на ходу.
Мы вместе с молоком .впитали
Из материнского нутра
Пожарищ дым и скрежет стали
Первовоенного утра.
И в нас в те дни навек запало,
Все то, что матери видали,
Когда по свету колесили
И в голос ночью голосило,
Что, нас не в добрый час родили,
Когда, у наших колыбелей
До срока от беды седели!
А мы в неполные, четыре,
Услышав плачь в чужой квартире,
Уже всё знали наперед,
Что кто-то больше не придет.
Привыкшие к слезам и боли,
В полуголодной тишине
Как страшно были мы довольны,
Когда пришел конец войне!
Но долго привыкали к небу,
Откуда только дождик лил.
И странно удивлялись хлебу,
Который без опилок был.
И с хлебной карточкой; с полночи
Зажатой в детской пятерне
Познали очередь воочью,
Когда гонять хотелось очень
Тряпичный мяч на пустыре.
Послевоенные подростки…
Особый к ним во всем подход.
Нет, нас не гладили по шерстке,
Нет. Нас готовили в поход.
Готовили с такой любовью!
Но по уму, от всей души—
На поле, что в поту и крови,
Должны быть всходы хороши.
В любви чисты и в дружбе строги,
Мы шли по правильной дороге,
Вернее, нас по ней вели.
И мы, представьте, не могли
Одеться так, чтоб быть красивей,
Пить-есть сытнее, чем твой друг…
Непокоренная Россия,
В тебе царил особый дух:
Дух победившего народа.
Прошедшего сквозь все невзгоды.
Делившего четыре года
Все поровну, все — пополам:
Свинец и хлеб, любовь и слезы,
Разлуку, встречи, боль утрат,
Начальных отступлений грозы,
Салют победных канонад.
И этот дух — он не угас,
Живет он и поныне в нас,
Кто для себя пример нашел
В тех, кто до дому не дошел,
Кто из земли чужой и дальней
Верится пусть с одной медалью,
Но без тряпъя-шмутья пришел.
И лишь в одном моя вина,
Что у меня в стихах война,
Чтоб навсегда в себя впитал я
Все то, что мать моя видала,
Когда по свету колесила
И в голос ночью голосила,
Что в час лихой меня родила,
Что мой отец с передовой
Так и не смог прийти домой…
И я хочу еще добавить,
Что позабыть никак не вправе:
Как долго привыкал я к небу,
Откуда только дождик лил,
И странно удивлялся хлебу
Который без опилок был…
Я родом из трудного детства
Я родом из черного детства,
Из детства с военным наследством,
Где пепел да черные печи,
Чьи трубы, как черные свечи,
Просили у черного неба
Хоть корочку черного хлеба.
Я родом из серого детства,
Из детства, где некуда деться
От холода и разрухи,
Где в сорок — почти старуха,
А в десять — уже мужик,
Где жили, как шли, — напрямик
Я родом из пестрого детства,
Где не во что было одеться,
Где было ничуть не зазорно,
Что все мы пестрели узорно
То в синих, то в желтых заплатах:
Пока не хватало зарплаты
Заштопать огромное место
От Сталинграда до Брёста.-
Я родом из доброго детства,
Где мог я всегда обогреться
Под взглядом усталой соседки,
Которая, как наседка,
Делила последнюю кашу
На дружную братию нашу.
Знать мы не знали, босые,
Как трудно сейчас России
Войны отгремевшей наследство
Из нашего вычеркнуть детства.
И ВСЕ-ТАКИ…
И все-таки когда-нибудь
Я перед этим тихим домом,
Закончив долгий-долгий путь,
Как странник встану незнакомый.
Все вроде то же — и не то,
Все вроде те же — и другие,
И ветки ясеня тугие
Как будто по спине кнутом.
И поделом! За это — надо!
Да это — лучшая награда
Тому, кто блудным сыном стал.
Но чтобы этот чар настал,
Не все исхожены дороги,
И не на всех мечтах кресты,
Еще не в кровь избиты ноги,
И сожжены не все мосты
И ВСЕ-ТАКИ…
И все-таки когда-нибудь
Я перед этим тихим домом,
Закончив долгий-долгий путь,
Как странник встану незнакомый.
Все вроде то же — и не то,
Все вроде те же — и другие,
И ветки ясеня тугие
Как будто по спине кнутом.
И поделом! За это — надо!
Да это — лучшая награда
Тому, кто блудным сыном стал.
Но чтобы этот чар настал,
Не все исхожены дороги,
И не на всех мечтах кресты,
Еще не в кровь избиты ноги,
И сожжены не все мосты
678960, Россия, Республика Саха (Якутия),
Нерюнгри, ул. Карла Маркса, 29
Родился в 1942 году в селе Хороль Приморского края. Отец – кадровый военный, погиб на войне в 1941 году, мама – преподаватель физкультуры. В 1959 году окончил среднюю школу в городе Шахты Ростовской области. Там же десять лет работал крановщиком, затем пять лет – редактором городской многотиражной газеты «Артемовец». Учился заочно в Ростовском университете на филологическом факультете, который по семейным обстоятельствам не смог окончить. В браке у Валерия родилось восемь детей.
В Нерюнгри со стройотрядом приехал в 1981 году. С 1983-го по 2005-й год работал в АТА слесарем по ремонту большегрузных машин. В настоящее время на пенсии. Имеет пятнадцать внуков.
Стихи и рассказы Валерия печатались в городских и республиканских газетах. В сборниках «Стыковка» и «Поэты БАМа» издательства «Молодая гвардия» (г. Москва), а также «Притяжение Нерюнгри» (г. Якутск).
Возвращение
Вы видели как плачут мужики,
Своих сынов под потолок бросая?
А мы стояли, безотцовщина босая,
И видели, как плачут мужики.
На них селом смотрели, как на чудо.
Всю ночь в их избах не гасился свет.
И знали мы: они пришли оттуда,
Откуда, думали возврата нет.
И женщины шептались у порога:
«Гляди, даст Бог, и наши подойдут.
Видать, оттуда непроста дорога.
Видать, оттуда не из близких путь».
А мужики? А что там мужикам,
Коль позади уже остались беды.
Гуляют лишь стаканы по рукам,
И все – за нас, за жён и за Победу!
Мое поколение
Мне как-то крикнули из зала:
— Зачем ты пишешь про войну?
О ней другие так сказали,
Как не придется никому!..
Да, мы под стол пешком ходили,
Когда отцы в Берлин входили.
Но нам, рожденным в сорок первом,
В том, всеми проклятом году,
Сирены вой прошёл по нервам.
И треск вагонов на ходу.
Мы вместе с молоком .впитали
Из материнского нутра
Пожарищ дым и скрежет стали
Первовоенного утра.
И в нас в те дни навек запало,
Все то, что матери видали,
Когда по свету колесили
И в голос ночью голосило,
Что, нас не в добрый час родили,
Когда, у наших колыбелей
До срока от беды седели!
А мы в неполные, четыре,
Услышав плачь в чужой квартире,
Уже всё знали наперед,
Что кто-то больше не придет.
Привыкшие к слезам и боли,
В полуголодной тишине
Как страшно были мы довольны,
Когда пришел конец войне!
Но долго привыкали к небу,
Откуда только дождик лил.
И странно удивлялись хлебу,
Который без опилок был.
И с хлебной карточкой; с полночи
Зажатой в детской пятерне
Познали очередь воочью,
Когда гонять хотелось очень
Тряпичный мяч на пустыре.
Послевоенные подростки…
Особый к ним во всем подход.
Нет, нас не гладили по шерстке,
Нет. Нас готовили в поход.
Готовили с такой любовью!
Но по уму, от всей души—
На поле, что в поту и крови,
Должны быть всходы хороши.
В любви чисты и в дружбе строги,
Мы шли по правильной дороге,
Вернее, нас по ней вели.
И мы, представьте, не могли
Одеться так, чтоб быть красивей,
Пить-есть сытнее, чем твой друг…
Непокоренная Россия,
В тебе царил особый дух:
Дух победившего народа.
Прошедшего сквозь все невзгоды.
Делившего четыре года
Все поровну, все — пополам:
Свинец и хлеб, любовь и слезы,
Разлуку, встречи, боль утрат,
Начальных отступлений грозы,
Салют победных канонад.
И этот дух — он не угас,
Живет он и поныне в нас,
Кто для себя пример нашел
В тех, кто до дому не дошел,
Кто из земли чужой и дальней
Верится пусть с одной медалью,
Но без тряпъя-шмутья пришел.
И лишь в одном моя вина,
Что у меня в стихах война,
Чтоб навсегда в себя впитал я
Все то, что мать моя видала,
Когда по свету колесила
И в голос ночью голосила,
Что в час лихой меня родила,
Что мой отец с передовой
Так и не смог прийти домой…
И я хочу еще добавить,
Что позабыть никак не вправе:
Как долго привыкал я к небу,
Откуда только дождик лил,
И странно удивлялся хлебу
Который без опилок был…
Я родом из трудного детства
Я родом из черного детства,
Из детства с военным наследством,
Где пепел да черные печи,
Чьи трубы, как черные свечи,
Просили у черного неба
Хоть корочку черного хлеба.
Я родом из серого детства,
Из детства, где некуда деться
От холода и разрухи,
Где в сорок — почти старуха,
А в десять — уже мужик,
Где жили, как шли, — напрямик
Я родом из пестрого детства,
Где не во что было одеться,
Где было ничуть не зазорно,
Что все мы пестрели узорно
То в синих, то в желтых заплатах:
Пока не хватало зарплаты
Заштопать огромное место
От Сталинграда до Брёста.-
Я родом из доброго детства,
Где мог я всегда обогреться
Под взглядом усталой соседки,
Которая, как наседка,
Делила последнюю кашу
На дружную братию нашу.
Знать мы не знали, босые,
Как трудно сейчас России
Войны отгремевшей наследство
Из нашего вычеркнуть детства.
И ВСЕ-ТАКИ…
И все-таки когда-нибудь
Я перед этим тихим домом,
Закончив долгий-долгий путь,
Как странник встану незнакомый.
Все вроде то же — и не то,
Все вроде те же — и другие,
И ветки ясеня тугие
Как будто по спине кнутом.
И поделом! За это — надо!
Да это — лучшая награда
Тому, кто блудным сыном стал.
Но чтобы этот чар настал,
Не все исхожены дороги,
И не на всех мечтах кресты,
Еще не в кровь избиты ноги,
И сожжены не все мосты
И ВСЕ-ТАКИ…
И все-таки когда-нибудь
Я перед этим тихим домом,
Закончив долгий-долгий путь,
Как странник встану незнакомый.
Все вроде то же — и не то,
Все вроде те же — и другие,
И ветки ясеня тугие
Как будто по спине кнутом.
И поделом! За это — надо!
Да это — лучшая награда
Тому, кто блудным сыном стал.
Но чтобы этот чар настал,
Не все исхожены дороги,
И не на всех мечтах кресты,
Еще не в кровь избиты ноги,
И сожжены не все мосты